В детстве у меня было два дедушки, и я их хорошо помню, и, мне кажется, настало время о них рассказать. А вот бабушки ушли из жизни раньше, чем я бы могла их запомнить, - с рассказами о них будет сложнее. Сегодня я хочу начать с Петра, моего деда по отцовской линии.
Выражаю огромную признательность моему папе Игорю и моей тёте Оле за бесценную помощь, за интересные факты, воспоминания и фотографии. А также благодарю свою маму Лену, за семейные фото и за то, что хранишь мои рисунки. Посвящаю этот труд своим детям: Тасе и Боре, племянникам и племянницам: Александре, Иннокентию, Федору, Верочке, Маше и Лидочке, а также Александру.
Он родился в городе Иркутске 8 февраля 1907 г., а умер 3 апреля 2006 г., не дожив до ста считанные месяцы. И это уже примечательный факт - он стал долгожителем, пережившим и революцию и перестройку. Очевидец смены эпох: рожденный в царской России, 10-тилетний школьник узнает про революцию, оканчивает школу уже в СССР, в 1941 году уходит на фронт, в послевоенные годы становится главным библиографом Иркутской Областной Библиотеки, 84-летний пенсионер смотрит по телевизору 'Лебединое озеро' и через 13 лет застает избрание Путина на второй срок.
Пётр был тринадцатым ребенком в семье. Мать рано умерла, и он воспитывался сёстрами. Пошел в школу и был прилежным учеником, и еще он был алтарником. Помню, он полушутя говорил, мол, детство провел между тюрьмой и церковью, ведь жили они как раз в доме, расположенном между зданием тюрьмы и Казанской церковью, на ул. Знаменской (сейчас Баррикад).
Очень сочно отражает его жизнь тот факт, что в юности он успел послужить церкви и побыть пономарем, потом стать убежденным коммунистом, а в конце снова поверить в Бога, и пойти во вновь открывшуюся церковь, и петь псалмы, выученные в детстве! Службу он знал хорошо и все молитвы вспомнились сами собой в том глубоком возрасте, когда уже потерял зрение и не мог ничего читать. Бывало, проходя мимо его комнаты, взгляну, что дедушка делает: лежит на своей кровати, закрыв глаза, сложив руки в замок и напевает: "Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего…" Дед был с юмором.
Сам же Петр Павлович любил упомянуть о комете Галлея, которую он наблюдал в своей жизни дважды - в 1911 и в 1986 году, как бы подтверждая то, какую долгую жизнь он прожил. Это ли не чудо?!
* Краткая справка о комете:
яркая короткопериодическая комета, возвращающаяся к Солнцу каждые 75—76 лет
комета Галлея — единственная комета, хорошо видимая невооруженным глазом.
Следующее прохождение кометы через перигелий ожидается 28 июля 2061 года, а затем — 27 марта 2134 года (согласно Википедии)
А еще дед очень гордился своей фамилией, отмечая, что в наших жилах есть доля польской крови, ведь его дед был ссыльным поляком. Должно быть, в Иркутске было много поляков, ими был построен выделяющийся своим готическим стилем архитектурный памятник Иркутска - польский Костёл. Я знаю его, как органный зал, несколько раз ходила послушать концерты. Теперь в нём снова проходят богослужения.
Ольга Петровна (моя тётя) знает больше о наших корнях:
Дед Петра Павловича со стороны отца - Александр Фёдорович Боровский, поляк по национальности, дворянин, помещик, польский повстанец 1831 г., за что был сослан в Сибирь, умер в ссылке.
Его жена - Генриетта, отчества нет, потому что немка по национальности, учительница.
Дед со стороны матери - Александр Фёдорович Фёдоров- Грачёв , Енисейский крестьянин , Николаевский солдат - денщик, затем - плотник.
Бабушка со стороны матери - Анна Ксенофонтовна, домохозяйка.
К нам домой не раз приходили из областной библиотеки, чтобы поздравить деда с очередным юбилеем, побеседовать, взять интервью (я имею ввиду не только личные юбилеи, но и юбилеи библиотек, где он работал). Мне тогда не были интересны их разговоры, казалось, дедушка снова и снова рассказывал одни и те же истории. А теперь я бы с жадностью перечитала его мемуары и повествования. Кое-что можно легко найти в интернете, а вот его главные произведения, например, пьеса "Врубы", которой он сам гордился, скорее всего была запрещена, изъята, и нет никаких следов.
Память у деда была превосходная. Он помнил многое из детства, юности и молодости. Наизусть рассказывал роль Фамусова из пьесы "Горе от Ума". Конечно, к старости склероз так или иначе проявлялся - забывал какие-то последние события, но это было даже удобно: можно было вновь и вновь рассказывать один и тот же анекдот, заставив его раскатисто смеяться, как в первый раз. Деда Петя умел смеяться и над собой, так что подобная шутка совсем не обижала его: "было у отца три сына: два умных, третий - библиотекарь".
Я больше всего любила слушать как он выразительно, по ролям читал стихотворения И.С. Никитина Ссора и Крестины. В первом стихотворении описана бытовая сцена простой крестьянской семьи - (отыскали это стихотворение, даю ссылку), а во втором пьяный поп, дающий младенцам самые диковинные имена, неблагозвучные, скорее похожие на названия в зоопарке, но все же настоящие имена, взятые из святцев, - дед утверждал, что лично проверял по месяцеслову. Не знаю автора последнего стихотворения, не помню ни строчки, - так жаль, даже точный поисковой запрос не могу задать, чтобы найти на просторах интернета…
Хроники Приангарья.
Приангарье: годы, события, люди
Автор: Шайдурова Нина Николаевна
ПЕТР ПАВЛОВИЧ БОРОВСКИЙ
90 лет со дня рождения
Известный библиограф восточной Сибири родился в Иркутске 8 февраля 1907 г. в семье чиновника. Его отец, губернский секретарь Павел Александрович Боровский, некоторое время редактировал "Иркутские Губернские Ведомости". Учился в школе № 4 им. А. С. Пушкина, в которой занятия по библиотечному делу проводил заведующий городской библиотекой Тимофей Антонович Бочаров, репрессированный и расстрелянный в 1938 г. Он сумел привить учащимся любовь к книге, знаниям, библиотеке.
После окончания школы в 1926 г. Петр Боровский стал сотрудником Иркутской городской публичной библиотеки (им. Молчанова-Сибирского). В ученическом рукописном журнале "Первый Шаг" были помещены его стихи и рассказ "Воля к Жизни". 25 июля 1924 г. в газете "Власть Труда" увидела свет первая заметка семнадцатилетнего автора.
Я смогла открыть газету "Власть Труда" но только за 1928 г и действительно найти заметку о ТРАМ'е подписанную П.Бор. Он считает необходимым составление "рекомендательного списка пьес" - и я понимаю важность такого предложения для того времени, ведь были запрещенные авторы и некоторые пьесы ставить было просто опасно.
Ольга, (моя тётя), вспоминает:
Когда ему было 7 лет, пришёл в городскую публичную библиотеку за своей первой книжкой (это были сказки), принёс поручительство родителей, заверенное в полиции, и остался читателем этой библиотеки на всю жизнь. А в конце 20-х был и её директором.
Самое моё первое воспоминание, как он поёт мне песню «Посредине двора ледяная гора...» Потом он эту песенку и Игорю пел, и Кириллу...
Да, да, я тоже помню, нам с Алиной он тоже пел эту песенку, я, кажется, до сих пор все слова помню.
Игорь, (мой отец), вспоминает:
Он писал мемуары о своем детстве, но за время его пребывания в больнице рукопись исчезла - видимо, никто не смог расшифровать его почерк и посчитали за ненужное. Мне он рассказывал - со слов своего отца Павла - как тот крестил тринадцатого ребенка Петра. Первая глава книги называлась "Крестный отец" - это был революционер, бежавший из ссылки через Иркутск, укрывшийся в Казанской церкви и попросившийся в крестные, чтоб не быть схваченным охранкой. Номер удался, когда его отец пригласил в дом - а жили они тогда между тюремным замком и Казанской церковью, на ул. Знаменской (сейчас Баррикад), революционер сказал - сегодня у русского человека только два пути - либо в церковь, либо в тюрьму. Так что до революции дед служил пономарем и хорошо знал службу.
Павел Александрович Боровский, отец Петра Павловича
Дочь Ольга пишет:Игорь говорит о выбранном пути:
Петр учился хорошо и был грамотнее других (в то время многие лишь оканчивали три класса церковно-приходской школы). Увлекся театром, после школы учился на режиссерских курсах, потом возглавил ТРАМ. (Театр рабочей молодежи). В тридцатые ставил несколько пьес, авторы которых один за другим объявлялись врагами народа. Сам уцелел, так как в труппе занимался чекист, который видел в отце хорошего человека, и все доносы на ПП убирал подальше. Но отец и сам понял, что театр - дело рискованное, ушел работать в библиотеку. Там и женился, родил трех дочерей: Аллу, Лидию, Светлану. Потом война.
Хроники Приангарья.
Приангарье: годы, события, люди
Автор: Шайдурова Нина Николаевна
Увлечение театром привело П.Боровского в Иркутский Театр Рабочей Молодежи. С 1930 по 1934 гг. он работал здесь заведующим литературно-репертуарной частью, лаборантом у режиссера, играл в спектаклях, поставленных по произведениям П.Петрова "Саяны Шумят", Н.Львова "Плавятся Дни", В.Катаева “Миллион Терзаний".
В 1934 г. Журнал "Будущая Сибирь" опубликовал драматические произведения П.Боровского - комедию в одном действии "Волчья Шкура" и его инсценировку рассказа "Хлеб Насущный" иркутского писателя И.Г.Гольдберга. Написанную Боровским пьесу "Врубы" о черемховских шахтерах одобрил московский Главрепертком.
Остались ненапечатанными воспоминания П.Боровского об И.Гольдберге. Знакомство с репрессированными писателями П.Петровым и И.Гольдбергом, интерес к их творчеству вызвали настороженное отношение к нему, что и явилось препятствием в творческой работе.
В 1934 г. П.Боровский оставил Театр и вернулся в областную библиотеку, где стал основателем и организатором ее нового филиала в Ленинском районе. Вскоре эта библиотека стала настоящим очагом культуры. Занятия в театральном кружке, созданном и руководимым Боровским, вели писатели А.Балин, И.Гольдберг. Этот кружок дал духовной культуре Сибири имена историков - Ивана и Ильи Кузнецовых, В.Агалакова, поэтов И.Черепанова, М.Сергеева, художника Е.Конева. В железнодорожном клубе Иркутска-II П.Боровский руководил драматическим коллективом из 20 человек, который поставил спектакли по произведениям В.М.Киршона "Чудесный Сплав", Ж.-Б.Мольера “Тартюф", П.В.Васильева-Северянина "Галилео Галилей".
1941 г. С началом Великой Отечественной Войны П.Боровский был призван в армию, определен годным к нестроевой службе (по зрению). В начале августа прибыл в Читу, из которой затем по окончании ускоренных курсов радистов в ноябре отправлен в монгольскую долину Сань-Шайда пустыни Гоби. С образованием в 1942 году Забайкальского фронта в составе его соединения под командованием генерала И.А.Плиева участвовал в разгроме Квантунской армии. здесь, созданный и руководимый П.Боровским драматический коллектив осуществил постановку пьес "Чужой Ребенок" В.Шкваркина, "Жди меня" и "Русские Люди" К.Симонова.
Дочь Ольга помнит важные моменты:
Окончив в Чите ускоренные курсы радистов, получил звание младшего сержанта и был отправлен в Монголию, в центральную часть пустыни Гоби. Самое тяжёлое - климат. Многие заболевали и умирали, некоторые добровольно лишали себя жизни, кто-то сходил с ума. Когда начиналась песчаная буря, ничего не было видно, приходилось зажигать свет. На фронте, кроме участия в боевых действиях, папа был радистом, телефонным мастером, заведовал почтой, а самое главное - руководил драматическим кружком.
Эти спектакли придавали солдатам силы, возвращали надежду, поднимали настроение. Сразу же по прибытию в Монголию папа подал рапорт о переводе на Западный фронт, согласие получил, но командир написал в ответ: «Боровский нам самим нужен» и не отпустил его. Два раза в семью приходили на него «похоронки», но каждый раз он возвращался живым. Друзья шутили: «Сто лет теперь проживёшь!» Немного не дотянул...
Игорь раскрывает пикантные детали военной службы:
В роте его любили, за его малый рост (155 см), за то, что не курил и раздавал табачный паек, и что хорошо писал письма девушкам (было принято поддерживать воинов письмами из тыла, писали просто - воину Красной Армии). Папа себе выбрал несколько интересных корреспонденточек. Даже влюбился... Видимо, жена в Иркутске давила на него своим авторитетом и не только.
А вот интересные моменты из фронтовых воспоминаний деда, взятые из статьи в интернете.
Уходил библиотекарь на фронт
Автор: Смагло Е.Е. Читать полностью здесь
«В дни боев за Москву мне пришлось находиться в дозоре на границе с радиостанцией. Дежурить и дать сигнал в штаб в случае перехода японцами границы. Но Москва выстояла и даже совершила разгром немецкой армии под Москвой.
Япония не решилась на открытие Второго фронта. И когда ожидалось падение Сталинграда, мы вновь были настороже. Прервалась телефонная связь с одной из рот нашего полка, которая стояла от нас у границы с Китаем. И вновь выпало на мою долю восстановить связь. Была буря, и решили, что бурей оборван провод. По пустыне Гоби шел я, держась за протянутый провод. И дошел до разрыва, конец которого был заброшен далеко в сторону. Я увидел, что конец был явно надкушен кусачками. Подсоединив его к проводу на катушке, я долго искал конец разрыва. Наконец связь была восстановлена».
П.П. Боровский рассказывает о запомнившихся происшествиях: «Однажды был захвачен разведкой японский пулеметчик – смертник. Он был прикован цепью к пулемету. И когда разведчики окружили его, он схватил саблю и хотел сделать себе харакири, но не успел. Начальник разведки об этом рассказал мне. Рассказал и о том, что встретил нескончаемый вал, верх которого был настолько широк, что по нему можно было бы ехать на автомобиле.
— Да это китайская стена! – воскликнул я.
Начальник разведки хлопнул себя по лбу:
— И правда!
И побежал в штаб доложить:
— Дошли до Китайской стены!
В благодарность за мою эту «библиографическую справку» начальник разведки подарил мне саблю самурая-пулеметчика. Которой он хотел зарезать себя. К сожалению, мои дети, играя ею на улице, потеряли ее или кто-нибудь отнял ее у них».
Запомнились тяжелейшие бои:
«Из боев с японцами запомнился бой под городом Джанбей. Город обнесен глинобитной стеной. Японцы сопротивлялись крепко. И тогда командование пошло на хитрость. Оно открытым текстом запросило командование дать подкрепление танками, хотя хорошо знали, что никаких танков не будет. С нами был мотоциклетный танк. Ночью командование приказало: с зажженными фарами и грохотом ринуться на город мотоциклетам. Японцы приняли их за танки и выбросили белый флаг. С большими потерями укрепрегион был взят. А 3 сентября Япония капитулировала вся в целом. Военные действия прекратились».
Советско-японская война имела огромное политическое и военное значение. Боровский этим и заканчивает своё повествование:
«Наше четырехлетнее пребывание в монгольских степях не пропало даром – солдаты закалились в суровых условиях пустыни Гоби. Отважно громили врага».
Рукопись «Воспоминание участника разгрома Квантунской армии на Востоке» хранится в архиве краеведческого отдела Иннокентьевской библиотеки №5.
После войны. Новая семья. Дочь Ольга и сын Игорь.
Рассказывает Игорь (мой отец):
2 сентября 1945 закончилась война с Японией, и папа, вместо того, чтобы вернуться в Иркутск, проехал мимо родного города, он поехал дальше, в Свердловск - знакомиться с девушкой из переписки. Там что-то не сложилось, возможно, просто помешал его невысокий рост. Но с ним еще приключились неприятности: он потерял документы, военный билет или что там было. Кто-откуда - милиция, запрос в Иркутск. Первая жена эту историю ему не простила - вещи на порог и пока-пока. Но было у папы еще одно письмо, от студентки Иркутского госуниверситета, моей мамы.
С Тамарой, девушкой на 18 лет моложе его, он тоже познакомился по письмам, еще на фронте. И когда ему некуда было пойти, он и вспомнил про студентку-иркутянку. А мужики были в дефиците, да еще культурные, поэтому Тамара его приняла.
Меркулова Тамара Лаврентьевна
1925-1984 гг.
Дед пережил свою вторую жену на 22 года.
Мама Тамара привела папу к своей маме, Елизавете Иннокентьевне. Дед, Меркулов Иннокентий Игнатьевич, позволил ненадолго остаться, в общем, пока решали бытовые вопросы, пять лет прошло, папа устроился в библиотеку на Чехова, выделили там комнатку, где родилась Ольга, а через шесть лет я.
С моей мамой они так и не расписались - он не был разведен, потом уже и не принципиально было, Ольгу как-то удалось записать Боровской, а меня уже не разрешили, я стал Меркуловым, взял фамилию Боровского только в 18.
Пока мама училась в универе, у нее преподавателем был Юрий Левитанский, в которого были влюблены все студентки. Юрий немного задержался в Иркутске, а мог бы войти в эту плеяду звезд - Окуджава, Вознесенский, Рождественский, Ахмадулина, Евтушенко... У Юрия есть песня - "Сон об уходящем поезде", про это
Папа меня с Ольгой приводил в гости к первой семье, три дочери у него было - Алла, Светлана и Лидия. Ближе всего к нему была Светлана, младшая. Ее сын Дмитрий, мой племянник, был старше меня на два года.
А папа тем временем писал мамин диплом... За высшее образование маму приняли на работу редактором газеты "За кадры" в новый Иркутский политехнический институт.
Мы получили двушку на 7-й Советской, это где-то 61-62 год, купили телевизор (к нам ходил весь подъезд 3-х этажки), дружили все! стенгазету выпускали!
Дочь Ольга вспоминает:
Мама моя была всегда на работе, она работала корректором в газете и засиживалась до поздней ночи, чтобы успеть подготовить очередной номер, а папа много с нами возился, утром мы с соседскими ребятишками выходили под его руководством на зарядку, вечером ходили в лесопарк «Красные казармы» печь картошку на костре, выпускали семейную стенгазету, а потом и дворовую. Брал меня с собой в командировки, он читал лекции, а я ждала его в гостинице. Пару раз были и в Москве.
Слева направо: дочь Ольга, внук Кирилл, Петр Павлович, внучка Алина, сын Игорь
И трость - постоянная спутница деда, 80 см. Можно предположить насколько невысокого роста был Петр Павлович
Что может помнить о дедушке его внучка: сущие пустяки
Портрет деда за работой
(мой рисунок для художественной школы)
Дедушка нередко писал поздравления в стихах. Когда моя тётя жила в г. Бровары (Украина), дедушка часто к летал к дочери и папа тоже навещал сестру. Однажды мы получили открытку от дедушки, где были вот такие строчки:
"Живи днями яркими,
Папу жди с подарками!"
И, конечно же, подарки были самыми долгожданными. Впервые мы с сестрой держали в руках куклу Барби. В Иркутске они еще не скоро стали появляться, а у нас уже была.
Мне вспоминаются короткие прогулки с дедом, особенно он любил подняться на холм, с которого виднелись новостройки, подъемные краны… Его радовало подобное строительство, - город растет, люди получат жильё. Но это были худшие районы: холодные панельные квартирки с кухнями на 6 метров. Неблагополучные спальные районы. В противовес очень городскому деду, мои родители были романтиками-походниками, КСПшниками и в любые выходные тянули нас с сестрой на электричку, в лес, ближе к природе.
Несмотря на то, что мой дед никогда не был спортивным: ни разу, например, не садился на велосипед и лишь один раз в своей жизни пробежался на лыжах, - об этом он сам мне рассказывал, его здоровье было очень крепким. Быть может потому, что он и не сидел и не лежал подолгу, он всегда ходил на короткие прогулки, а когда ему стало трудно это делать и когда он ослеп, он ходил по комнате вдоль стеночки взад-вперед, наматывая километры.
О его неуклюжести вспоминает и моя сестра: я маленькая показывала ему грядки с клубникой, очень рясная крупная, а он не видит и ногами топчет. Я стала ему давать ягодки в рот, только, чтоб не ходил, стоял на месте. Смешной неуклюжий, но не злобный, все ему прощали.
Ум его был ясен, и память крепкой - помнил все имена и даты до самой своей кончины. Конечно, после 85 лет он стал резко терять зрение, развивалась катаракта, а также он все хуже слышал. Но все еще мог сочинять поздравительные стихотворения: он держал в уме несколько четверостишей, чтобы поутру мне продиктовать, - так он поздравил меня с шестнадцатилетием. Если б я могла привести все его творчество... но помню лишь, как оканчивалось поздравление: "твой дед девяноста двух лет".
На фото он слушает новогоднее обращение Ельцина через наушники. И уже ожидает чарочку спиртного, он так и говорил: "Игореша, нальешь мне чарочку?" А потом выпьет и скажет: "Христос босичком прошел".
И как он обожал танцевать! Он мог танцевать фокстрот, даже почти потеряв зрение, ориентируясь только на источник света. Очень оживлялся он в женской компании. Видимо, возможность прикоснуться к молодой даме, обхватить ее за талию позволяла ему снова ощутить себя молодым, взволновать кровь.
Дед мой совсем не был хозяйственным, и гвоздя никогда не вбил, и готовить не умел. Один убежденный сыроед весьма обрадовался, узнав от меня это, мол долгожитель, - потому что не готовил себе пищу. Видимо, сделал вывод, что мой дед все ел в сыром виде. Но он не дослушал всей правды: дедушка очень любил сосиски, мог отварить себе пельмени или пару куриных яиц, очень любил паштет, шпроты и творог. Всегда ел хлеб, повторяя "хлеб - всему голова", не понимал, если в доме не было черного хлеба, просто отказывался в это верить! А для белого хлеба, считал он, нужен особый повод, это вроде десерта, особенно с повидлом. Вполне обычная холостяцкая диета, хочешь домашней пищи - женись, что он и сделал. А когда жен не стало - поселился вместе с семьёй сына, и тогда мы ели за одним столом. У него была строгая иерархия продуктов, и на вершине было мясо, затем курица, и на третьем месте рыба. Хотя "рыба по суху не ходит" - буквально это значит, что она является закуской, так что у рыбы может быть приятный бонус - чарочка крепкого напитка. Макароны он воспринимал, как наказание, а перловку - как проклятие. Когда в нулевых мы все потянулись к церкви и стали соблюдать православные посты, дедушке было очень сложно с его-то предпочтениями! Но постепенно он привык, а мы и не в самой строгости соблюдали, - кажется, мы позволяли себе сыр, может еще что-то. Покупали постные продукты, на растительных жирах: майонез, масло.
Идеология
Когда я думаю о деде, то мне на ум приходит слово "конформизм". Да, пожалуй, это самое точное выражение для описания его деятельности и гражданской позиции. Зная о том, какая была цензура в СССР, я понимаю, что дедушка выбрал наиболее безопасную сферу: краеведение. И даже работая над очень патриотическими публикациями, он тщательно проверял тексты, был вынужден учитывать ограничения и самостоятельно устранять из своих произведений все неодобряемые элементы. Так действовала самоцензура. Очень высокопарно теперь звучат такие характеристики, которые я нахожу в справочнике "Приангарье: годы, события, люди"
Автор - Алла Захаровна Скаллер
"Коллег П. П. Боровского поражали его страстность и независимость, когда дело касалось главного – глубокого изучения родного края. Он являлся инициатором, автором и редактором издания «Календарь знаменательных и памятных дат по Иркутской области», начавшего выходить с 1965 г. Будучи на пенсии, он продолжал активно сотрудничать в этом издании, опубликовав 22 очерка об истории фабрик и заводов, городов, районов, посёлков Иркутской области, исследователях Сибири, научной и литературной жизни края. П. П. Боровский продолжил богатые традиции иркутского летописания, начав работать над «Героическим полстолетием г. Иркутска. Летопись борьбы и побед 1917–1967 гг.»."
Мне все же кажется, не будь тогда жесткой цензуры, мой дед бы совсем в другом направлении развивал свой талант. Но он стал библиографом, систематизировал источники, составлял перечни и справочники литературы, внёс весомые дополнения в отбор и систематизацию материала, составление вспомогательных указателей - такой человек-поисковик в ту эпоху, когда не было еще интернета с такими привычными нам алгоритмами поиска.
Очень объемный перечень трудов и публикаций должен, вероятно, вызвать чувство гордости за своего предка. Однако в основном я вижу не статьи или очерки, которые бы я с удовольствием прочитала, а библиографические указатели, составленные моим дедушкой, с очень патриотичными заголовками, например: "Гидростанции Ангарского Каскада" (в 6 выпусках) или "Борьба за власть Советов в Иркутской губернии" - такие труды совсем не привлекают, а цикл под названием "Ленин и наш край" даже кажется смешным, ведь Ильич в Иркутске ни разу не был.
В 1960-е гг. Пётр Павлович прикоснулся к заветной для себя теме «В. И. Ленин и наш край», став историком иркутской «Ленинианы». По-разному сейчас можно относиться к этой теме, но неоспоримо одно: Иркутская областная научная библиотека им. И. И. Молчанова-Сибирского достойно была представлена на страницах специальной печати . Указатель «Иркутская Лениниана» вышел в 1976 г., включив 1 223 источника.
Толчком для развития краеведческой библиографии народнохозяйственного значения послужила конференция по изучению производительных сил в Иркутской области (август 1947 г.). В течение 1956–1957 гг. областная библиотека издала 6 выпусков библиографического пособия «Гидростанции Ангарского каскада», посвящённых строящимся Иркутской и Братской ГЭС, составителем которых был П. П. Боровский.
В 1979 г. серия указателей типа «Что читать о городе, районе» пополнилась библиографическим пособием «Город Шелехов», отразившим 850 источников о городе и включившим «Краткую летопись г. Шелехова», которая началась 11 августа 1949 г. не «с первого колышка», как было принято считать, а с составления главным инженером Н. Л. Бобковым проекта строительства Иркутского алюминиевого завода. Как библиограф-практик Пётр Павлович включил в указатель обширный справочный аппарат: именной указатель предприятий и организаций г. Шелехова.
Игорь рассказывает об отношении к Сталину:
Отец никогда не восхвалял Сталина, Ленина чтил, знал о письме, где Ленин предостерегал о том, что Сталин узурпирует всю власть, так и вышло.
Когда в 37-м начались аресты - рассказывал, что кто-то из его друзей на очередной арест говорил: "Партия не ошибается!" В конце концов взяли и его. Когда вышел в 47-м, встретился с ПП - развел руками - бывают и ошибки…
Не знаю, как отец относился к личности Сталина до войны, но Хрущева он поддержал (1956 г, XX съезд КПСС) и был рад разоблачению культа личности. Правда, потом над Никитой Сергеевичем шутил - "Не сеет, не пашет, только шляпой машет"
***
С детства я усвоила такие вещи: Советский Союз - это плохо, перестройка - это хорошо, а из этого хороводом следуют разные многообещающие концепции: Российская Федерация, Конституция, демократия, открытие границ, рыночные отношения, частная собственность, приватизация, конвертация валюты, нет цензуры, права человека и т.п.
Страна дышала надеждами. Некоторые сбывались. Но каким-то непостижимым образом мы все же попадаем в зазеркалье.
«- У нас, - сказала Алиса, с трудом переводя дух, - когда долго бежишь со всех ног, непременно попадешь в другое место.
- Какая медлительная страна! – сказала Королева. – Ну, а здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!»
Л.Кэрролл
Сегодня я очень скучаю по чему-то советскому, ну, взять хоть самолётостроение: ТУ-154, ИЛ-86, или фотоаппараты: Смена, Зоркий, Зенит, я даже не хочу наступать на больное, упомянув Юрия Гагарина. Почему тогда, в конце 80-х, казалось, что хуже быть не может, а сегодня тоскуется по тому, чего я не застала?
А почему, собственно, не застала? Я застала плоды той продуктивной эпохи. Не случайно ведь я назвала самолетостроение - мне довелось поработать стюардессой в 2006 г. И большинство рейсов выполнялось именно на упомянутых мною "Ильюшине" и "Туполеве" (фамилии авиаконструкторов, в честь которых так именуют разработанные ими модели). Мы все до сих пор используем то богатство, родом из СССР.
29 мая 2020 в Норильске произошла масштабнейшая экологическая катастрофа: разлив 20 тысяч тонн топлива. Собирать его придется не меньше полугода, природа в Норильске будет восстанавливаться минимум десять лет. Причина аварии - износ оборудования. Все резервуары были построены в 30х годах и уже отработали свое. Мы - дети и внуки строителей коммунизма, наследники развалившейся страны, 1 июля 2020 идем голосовать за поправки в Конституцию. Теперь будет прописано и о наследии СССР, и об идеалах и вере в Бога, о защите исторической правды, о подвиге в ВОВ - хороший такой список, статья 67(1) про государственную идеологию.
Непредсказуемое прошлое
В комнате деда всегда висел портрет Ленина, и я помню, как в конце 80-х ему было еще сложно расстаться с Ильичом, а моих родителей этот факт раздражал - такие времена наступали. Коммунизм проиграл капитализму, его идеи осмеивались, лозунги переиначивались, устои рушились. Я успела лишь стать октябрёнком, а моя сестра побывала в пионерах, на этом все и закончилось. "Ленина завет - на тысячу лет", мы переделали на новый лад: "Ленина завет - на семьдесят лет". Уже заговорили о свободе слова.
Однажды нам в школе задали написать сказку. Я тогда не очень хорошо умела сочинять истории, не умела развить и завершить сюжет. Но мне помог папа.
Сказка про волшебный утюг
Жил один старичок в бедненькой избушке. И однажды он посреди леса утюг обнаружил. Взял к себе домой, а утюг был старинный, чугунный, в него нужно было угольков горящих накидать, чтобы разогреть. Да только он начал гладить свою одежду - она из-под утюга в золото превращаться стала! Обрадовался старичок, огляделся, - чего бы еще погладить? Перегладил и шторы, и скатерть, и понял, что можно не только ткани в золото превращать, но и стены своей избы. Знай только угольки подбрасывай. Разошелся старичок, начал потолок в золото превращать, да не тут-то было: угольки-то из утюга посыпались, искорки раскатились, огонь перебросился на вещи. Не успел дед своей избы спасти, едва сам живым выскочил. Сидит среди головешек печальный, сожалеет о своей жадности. "Из искры возгорится пламя!" - бормотал он отчужденно.
К сказке я нарисовала иллюстрацию, лысенький дедуля, похожий то ли на деду Петю, то ли на Ильича, держа утюг в руке, к потолку тянется, а под ногами уже занялся огонь. Сказка, по-моему, имела в школе большой успех среди учителей. Хотя я не помню, чтобы ее зачитывали ребятам в классе. Я была очень застенчива, мне и не хотелось всеобщего внимания, достаточно было одной пятёрки.
Это странно, но словно по цепочке поколение за поколением мы занимаемся переоценкой предшествующего опыта. Мои родители открыли для себя религию, словно страна утратила какую-то необходимую сторону жизни, - а у народа, оказывается есть потребность ходить в церковь. Теперь, когда этого хватает сполна, и Патриарх Кирилл предлагает включить Бога в Конституцию - я ощущаю дикий перегиб и становлюсь противником всякой религии. Обратно в СССР попасть невозможно, но каким-то чудом воссоздается худшая его версия. Идеологии нет, но есть православие и парад Победы, с настоящими ветеранами - в 2020-м!
В начале нулевых в нашей семье все пошли в церковь: моя старшая сестра уехала учиться иконописи в г.Курск, родители после 20-ти лет семейной жизни наконец обвенчались, да и я в 18 лет не по дискотекам ходила, а на Причастие. Несколько раз мы приглашали священников к Петру Павловичу на дом для исповеди. Каждый раз после долгой беседы лицо того или иного батюшки выражало нечто сокровенное: эта встреча обогащала не исповедавшегося, а исповедника! И каялся дед в отступлении от церкви на долгие годы, прожитые при советской власти. Если б он был зрячим, то свою историю он бы переписал.
власти. Если б он был зрячим, то свою историю он бы переписал.
За неделю до своей кончины дедушка попросил исповедаться. Священник принял исповедь, а вскоре ему же пришлось отпевать его. На церемонию прощания пришло много людей, знавших Петра Павловича – и это не удивительно. В основном (кроме родственников) это были коллеги по работе, коммунисты, писательская организация – много говорилось прощальных речей о том, как много полезного сделал покойный за свою долгую жизнь. Но вышел батюшка и сказал – самое главное, что совершил в своей жизни Петр Павлович – он успел подготовиться к Жизни вечной, и я о том свидетельствую. Такой безболезненной и легкой кончине можно лишь позавидовать.
Спасибо, очень интересный рассказ.
ОтветитьУдалитьНо насчет "такие труды совсем не привлекают" это вы зря :)
Указатели замечательные. "Гидростанции" вообще можно читать как самостоятельное произведение.
Спасибо за отклик!
УдалитьМне потребовалось не менее десяти лет, чтобы переоценить ушедшее время и отношение к своему деду. До сих пор удивляет, что его сын (мой отец) не считает его участие в ВОВ подвигом. Дети отрицающие ценности отцов. А внуки вновь их реабилитируют.
Я хотела бы почитать, но оказалось, библиографический указатель - это не произведение, не поняла, что читать?
Удалить