Неожиданный заголовок для моего блога. В политику ударилась? Нет, просто нашла замечательную статью, из которой понадергала фрагменты. Статья мне настолько понравилась, что захотелось ее сохранить и с кем-нибудь поделиться. А целиком ее можно прочесть здесь
(Самой мне добавить нечего, поскольку я еще не достила должного уровня развития в данной сфере, поэтому поработаю "копипастером".)
(Самой мне добавить нечего, поскольку я еще не достила должного уровня развития в данной сфере, поэтому поработаю "копипастером".)
Владислав Иноземцев
Изложение доклада, представленного автором на международном конгрессе The Freedom Games 2015 в г. Лодзь (Польша) 17 октября 2015 года.
Изложение доклада, представленного автором на международном конгрессе The Freedom Games 2015 в г. Лодзь (Польша) 17 октября 2015 года.
Возьмем определение Л. Даймонда из его широко известной лекции «What is Democracy?»; первым и важнейшим признаком демократии в ней указывается способность народа «for choosing and replacing the government through free and fair elections» («выбирать и сменять правительство путем свободных и справедливых выборов»).
Обратим внимание на ключевое слово replacing — и картина станет совершенно иной.
Какой следует из этого вывод? Если быть предельно честным, только один: в России на протяжении последней тысячи лет демократии не существовало и сегодня не существует. Были периоды, когда мнение населения что-то значило, но и только.Более того, для смены власти даже по воле значительных масс народа, как то было в феврале 1917 года или в 1991-м, требовалось… уничтожить самое государство, так как иного способа избавиться от его руководителя просто не существовало (и, наверное, не существует и по сей день, потому и незаконная агитация приравнивается у нас к посягательству на государственный строй).
Какой следует из этого вывод? Если быть предельно честным, только один: в России на протяжении последней тысячи лет демократии не существовало и сегодня не существует. Были периоды, когда мнение населения что-то значило, но и только.Более того, для смены власти даже по воле значительных масс народа, как то было в феврале 1917 года или в 1991-м, требовалось… уничтожить самое государство, так как иного способа избавиться от его руководителя просто не существовало (и, наверное, не существует и по сей день, потому и незаконная агитация приравнивается у нас к посягательству на государственный строй).
Почему же Россия не была, не является и, вероятно, не будет или, в лучшем случае, не скоро станет демократией? На мой взгляд, на то есть минимум пять немаловажных причин.
1. История.
Персонализация власти.Какие бы внешне цивилизованные формы ни принимала российская политика, она во все времена строилась вокруг личностей.Демократия — это предельно рациональная форма власти, при этом основанная на возможности альтернативы. Когда на первых «демократических» выборах основным лозунгом становится «Голосуй сердцем!» (понятное же дело, что ума тут не требуется), а главным рефреном — «альтернативы у нас нет», только идиот может предположить у этой страны нормальное будущее.
Персонализация власти.Какие бы внешне цивилизованные формы ни принимала российская политика, она во все времена строилась вокруг личностей.Демократия — это предельно рациональная форма власти, при этом основанная на возможности альтернативы. Когда на первых «демократических» выборах основным лозунгом становится «Голосуй сердцем!» (понятное же дело, что ума тут не требуется), а главным рефреном — «альтернативы у нас нет», только идиот может предположить у этой страны нормальное будущее.
Нынешний российский президент успел посостоять в трех политических партиях (всякий раз правящих) — и даже возглавить четвертую, не будучи ее членом: может ли что-то более явно доказывать, что идеологии, убеждения и программы не значат ровным счетом ничего в культуре, где объектом почитания и уважения являются лишь чиновничий пост, властные полномочия и — в относительно подчиненной, второстепенной мере — личная харизма?
Власть улавливает настроения масс, в то же самое время и формируя их; она готова в той или иной степени модифицировать проводимую ею политику и даже пересматривать отдельные решения, но она ни в коей мере не предполагает за населением суверенного права прекращать ее полномочия. Популистская система строится не на выборе программ, а на предпочтении личностей, именно поэтому Путин равно популярен как в начале своего первого срока, когда он был проевропейцем и сторонником рыночной экономики, так и сейчас, когда он противостоит Западу, стремится к союзу с Китаем и уничтожает остатки российского предпринимательства. Таким образом,персонализация российской политики и почти полное пренебрежение к идеологиям, программам и методам развития страны — это первая причина, по которой демократия в России не приживается.
2. Культ личности
Демократия — это система, где общество поделено на подвижные группы, называемые меньшинством и большинством. Меньшинство и большинство для утверждения демократии должны быть подвижны, и принадлежность к ним — определяться убеждениями или политическими позициями. Как сами эти позиции, так и отношение к ним граждан могут меняться, и этот процесс задает демократическую смену власти. Возможность такой смены заставляет каждую из групп с уважением относиться к другой.
Демократия — это система, где общество поделено на подвижные группы, называемые меньшинством и большинством. Меньшинство и большинство для утверждения демократии должны быть подвижны, и принадлежность к ним — определяться убеждениями или политическими позициями. Как сами эти позиции, так и отношение к ним граждан могут меняться, и этот процесс задает демократическую смену власти. Возможность такой смены заставляет каждую из групп с уважением относиться к другой.
В России с ее постоянным культом личности (в широком смысле слова) и драматизацией противоречий столетиями формировалось восприятие несогласия как преступления. В стране во все времена была масса тех, кто готов был выступить против того или иного режима и убежденно с ним бороться, нолюбое посягательство на режим воспринималось как посягательство и на страну.
Нынешнее отношение к несогласным в России сформировалось во время прежней «оттепели», в 1960-х годах, когда возникло и соответствующее понятие: диссиденты. Диссиденты воспринимаются обществом как те, кто не принимает режим, то есть как люди, не столько предлагающие лучший курс, сколько просто пренебрегающие мнением большинства. Согласитесь, это очень специфическая коннотация: от таких людей не ждут позитивной программы или «конструктивной критики». С ними можно смиряться, но не следует принимать их в расчет. Они могут поспособствовать политическому кризису и даже свалить власть, как в СССР, но они не могут ею стать, как это сразу же стало понятно в России. Собственно, и сейчас в России нет оппозиции — есть лишь диссиденты, по мнению власти, мешающие своей стране «подниматься с колен». Их логично подозревать в связях с внешними силами (в чем всегда обвиняли врагов), а их единственный путь — воссоединиться со своими «хозяевами» за пределами российских границ (что практиковалось еще при советской власти, а сегодня происходит в куда более массовом масштабе). Так формируется непреодолимое отношение россиян к потенциальной оппозиции как к группе недовольных, вероятнее всего, направляемых из-за рубежа и потому не достойных диалога. И можно только удивляться тому, как стремительно восстановилась в обществе эта культура нигилистического отторжения инакомыслия, как только в Россию вернулась в ее явной форме персоналистская власть.
Отношение к оппозиции как к горстке предателей и глубоко укорененное отрицание за ней позитивного значения может быть названо второй причиной того, почему до становления в стране демократии пройдут еще долгие десятилетия.
3. Ресурсная экономика.
Россия на протяжении всей своей истории (исключением был краткий период 1950–1970-х годов) была и остается ресурсной экономикой. Ресурс, от которого зависят казна и страна, может меняться: это могла быть пушнина или золото, сейчас нефть и газ, долгие десятилетия — хлеб, но остается фактом, что для содержания центральной власти нужно либо осваивать новые территории и запасы (как в случае с энергоносителями), либо принуждать часть населения к изнурительному труду (как в ситуации с сельским хозяйством). И в том, и в ином случае государство играет в основном перераспределительную роль, концентрируя внимание на том, как извлечь богатства и кому направить ту или иную их часть в приоритетном порядке.
Предпринимательство в России традиционно рассматривается не как средство повышения благосостояния общества, а как спекуляция или деятельность, мотивированная исключительно целями наживы. В сознании населения задачи перераспределения богатств явно доминируют над задачами их умножения.
Россия на протяжении всей своей истории (исключением был краткий период 1950–1970-х годов) была и остается ресурсной экономикой. Ресурс, от которого зависят казна и страна, может меняться: это могла быть пушнина или золото, сейчас нефть и газ, долгие десятилетия — хлеб, но остается фактом, что для содержания центральной власти нужно либо осваивать новые территории и запасы (как в случае с энергоносителями), либо принуждать часть населения к изнурительному труду (как в ситуации с сельским хозяйством). И в том, и в ином случае государство играет в основном перераспределительную роль, концентрируя внимание на том, как извлечь богатства и кому направить ту или иную их часть в приоритетном порядке.
Предпринимательство в России традиционно рассматривается не как средство повышения благосостояния общества, а как спекуляция или деятельность, мотивированная исключительно целями наживы. В сознании населения задачи перераспределения богатств явно доминируют над задачами их умножения.
Во многом демократия возникла как система контроля над государством со стороны граждан, обеспечивающих развитие общества и вносящих весомый вклад в его благосостояние.Активное гражданство крайне маловероятно без экономического участия в жизни общества. В России же имеет место ситуация, при которой около 1% населения обеспечивают до 70% экспорта и 55% бюджетных поступлений, которые приносит нефтегазовый сектор. Федеральное правительство демонстративно брезгует подоходным налогом, позволяя распоряжаться им региональным властям (хотя в США он составляет большую часть бюджетных поступлений). С экономической точки зрения в таких условиях требование демократии выступает требованием установить власть «нахлебников» над «кормильцами», сделать так, чтобы люди, которые и так всё получают от государства, еще и определяли его политику. В связи с этим на память приходит система имущественного ценза, существовавшая в ранних европейских демократиях, и оказывается, что само требование демократического участия в управлении всей страной в России выглядит безрассудно иррациональным.
Особенность России состоит в данном случае еще и в том, что зависимость от природной ренты не сокращается, а растет: доля сырья в экспорте увеличилась с 38% в позднесоветский период до почти 73% сейчас, и предпосылок к изменению тренда не наблюдается. Это значит, на мой взгляд, что демократизация выглядит не только нереалистичной, но отчасти и несправедливой. Проблему не решить ни развитием образования, ни воспитанием предпринимательских навыков, ни продвижением гражданских ценностей: те, кто их обретает, стремительно покидают страну, лишь повышая среди оставшихся долю людей, ожидающих подаяния от государства. У просящих же милостыню нет и не может существовать повода требовать для себя прав определять голосованием поведение тех, кто ее раздает, — таково в предельно ясной форме третье препятствие на пути развития демократии в России.
4. Имперский менталитет
Самым очевидным проявлением этого величия выступает территория, которая не прирастает всем известными темпами к пацифистски настроенным странам. Если учитывать как масштаб контролируемых земель, так и продолжительности контроля над ними, Россию стоит признать самой большой империей в истории человечества.
История показывает, что в колониальной по своей сути стране усиление давления на власть «снизу» в значительной мере является дисбалансирующим элементом. В ХХ веке распад России дважды запускался после самых либеральных и демократических реформ в ее истории — после 1917 и 1985 годов. Поэтому, если стоит задача «сохранить страну» (а этот лозунг был и остается самым популярным), то демократия выглядит более чем естественной ценой, которая может быть заплачена за подобное достижение. Более того, потеря территории является абсолютным критерием несостоятельности правителя, тогда как расширение ее, или «сферы влияния», искупает все его ошибки. Правление Петра I или Екатерины II воспринимаются в качестве великих эпох отечественной истории не из-за превращения России в европеизированную страну или дарования вольности дворянству, а прежде всего из-за военных успехов и территориальных приращений. Соответственно свобода и открытость, принесенные Горбачевым, были забыты на фоне потери значительной части территории бывшей сверхдержавы. И наоборот, успехи Путина в бессмысленном удержании ненужной России Чечни в 2000 году и присоединении еще менее ценного Крыма в 2014-м превратили его в наиболее почитаемого лидера страны.
Самым очевидным проявлением этого величия выступает территория, которая не прирастает всем известными темпами к пацифистски настроенным странам. Если учитывать как масштаб контролируемых земель, так и продолжительности контроля над ними, Россию стоит признать самой большой империей в истории человечества.
История показывает, что в колониальной по своей сути стране усиление давления на власть «снизу» в значительной мере является дисбалансирующим элементом. В ХХ веке распад России дважды запускался после самых либеральных и демократических реформ в ее истории — после 1917 и 1985 годов. Поэтому, если стоит задача «сохранить страну» (а этот лозунг был и остается самым популярным), то демократия выглядит более чем естественной ценой, которая может быть заплачена за подобное достижение. Более того, потеря территории является абсолютным критерием несостоятельности правителя, тогда как расширение ее, или «сферы влияния», искупает все его ошибки. Правление Петра I или Екатерины II воспринимаются в качестве великих эпох отечественной истории не из-за превращения России в европеизированную страну или дарования вольности дворянству, а прежде всего из-за военных успехов и территориальных приращений. Соответственно свобода и открытость, принесенные Горбачевым, были забыты на фоне потери значительной части территории бывшей сверхдержавы. И наоборот, успехи Путина в бессмысленном удержании ненужной России Чечни в 2000 году и присоединении еще менее ценного Крыма в 2014-м превратили его в наиболее почитаемого лидера страны.
5. Коррупция
Для поддержания желательного для власти уровня коррупции необходима деструктурированность общества и девальвация практически любых форм коллективного действия.
Для поддержания желательного для власти уровня коррупции необходима деструктурированность общества и девальвация практически любых форм коллективного действия.
Именно это идеально достигнуто в современной России. Страна представляет собой сообщество лично свободных людей, которые обладают правами приобретать и отчуждать собственность, вести бизнес, уезжать из страны и в нее возвращаться, получать информацию и так далее. В частной жизни ограничения давно свелись к нулю. Более того, большинство законов и правил легко обходятся, хотя и не могут быть юридически пересмотрены. Последнее как раз особенно важно для сохранения системы, черпающей свою силу в постоянном создании исключительных ситуаций. Между тем для этого необходим важный фактор: государству должен противостоять отдельный человек, а не общество. Коррупция, в отличие от лоббирования, — процесс индивидуальный, чуть ли не интимный. Коррумпированная власть тем прочнее, чем больше приходит к ней индивидуальных просителей и чем меньше оказывается тех, кто готов оказывать на нее коллективное давление.
Поэтому Россия в ее нынешнем виде является предельно индивидуализированным обществом: в ней намного проще индивидуально договориться об исключении, чем коллективно изменить норму [см. подробнее: Inozemtsev, Vladislav.“Russie, une société libre sous contrôle authoritaire”в: Le Monde diplomatique, 2010, № 10 (Octobre), pp. 4–5].Думаю, излишне говорить, что демократия — это и есть процесс формализованного изменения норм с участием широких масс общественности: таким образом, оказывается, что вся система организации российской власти напрямую ориентирована на предотвращение создания условий для формирования демократических институтов. Стоит также заметить, что данная ситуация не является навязанной обществу: будучи рациональными людьми, россияне в своей значительной части понимают, что существующая организация вовсе не обязательно усложняет жизнь, но нередко даже упрощает ее, ведь та же взятка зачастую решает проблемы, которые нельзя преодолеть никаким иным способом. Демократизировать общество — значит не просто избавиться от вороватых чиновников, но и поставить себя в условия соблюдения правил, которые подавляющее большинство россиян, увы, соблюдать не намерены.
